Око небесное
1 222 pуб.
То, что начинается как обычная экскурсия в физической лаборатории, из-за аварии ускорителя частиц превращается в апокалипсис. Посетители попадают в коллективный сон, который раскрывает их самые сокровенные надежды, мечты и страхи. Пока спасатели отчаянно пытаются вызволить жертв из обугленных обломков, их души начинают невероятное путешествие по фантастическим и кошмарным мирам. Джек Хэмилтон, один из тех, кто оказался жертвой аварии, понимает то, чего не понимают остальные: в каждом новом странном мире они оказываются в ловушке сил, которым подвластна сама реальность. Сил, которые, возможно, никогда не отпустят их.
Филип К. Дик был саркастичным индивидуалистом, и ни одно мировоззрение не могло избежать его язвительных и уморительных подколок. В этом романе смешались трагедия и сатира, которая преподает потрясающий урок любви и терпимости, скрытый под личиной научно-фантастической комедии.
«Ни разу не встречал такого, чтобы тема была раскрыта с такой технической ловкостью или наделена большим психологическим смыслом». — Fantasy and Science Fiction
«Дик был величайшим в научной фантастике знатоком современного чувства страха». — New York Daily News
«Дик развлекает нас реальностью и безумием, временем и смертью, грехом и спасением. Он наш собственный Борхес». — Урсула ле Гуин
«Дик работает с материалом, слишком безумным, чтобы понять его, слишком нравоучительным, чтобы забыть, слишком запоминающимся, чтобы от него отказаться». — Washington Post
Филип К. Дик был саркастичным индивидуалистом, и ни одно мировоззрение не могло избежать его язвительных и уморительных подколок. В этом романе смешались трагедия и сатира, которая преподает потрясающий урок любви и терпимости, скрытый под личиной научно-фантастической комедии.
«Ни разу не встречал такого, чтобы тема была раскрыта с такой технической ловкостью или наделена большим психологическим смыслом». — Fantasy and Science Fiction
«Дик был величайшим в научной фантастике знатоком современного чувства страха». — New York Daily News
«Дик развлекает нас реальностью и безумием, временем и смертью, грехом и спасением. Он наш собственный Борхес». — Урсула ле Гуин
«Дик работает с материалом, слишком безумным, чтобы понять его, слишком нравоучительным, чтобы забыть, слишком запоминающимся, чтобы от него отказаться». — Washington Post
